Юлия Шилова
Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны
Посвящение
Посвящается моей бесценной и обожаемой мамочке, врачующей мое сердце. Именно она помогла мне освободиться от оков прошлого, стать смелее и поверить в себя. Именно она после каждого падения учила меня брать новую высоту. И даже когда я боялась разбиться, но все же стремилась вверх, она всегда за меня жутко переживала и говорила мне, что все получится и у меня обязательно вырастут крылья…
Милая мама, ты всегда была и будешь для меня всем. Это твоя вера в чудо сделала меня тем, кем я стала. Ведь это так важно, чтобы в тебя кто-то верил. Именно ты всегда говорила, что я смогу горы свернуть.
В моей жизни было слишком много загадок, таинственных обстоятельств, невероятных взлетов и падений. Спасибо тебе за то, что ты всегда была рядом. Ты знаешь всю мою подноготную, и, что бы я ни делала, ты всегда меня поддерживала, потому что свято верила в меня.
Ты уважала мое желание никогда не быть простой и понятной. Ты понимала, что я никогда не смогу быть спокойной, потому что мне всегда будет чего-то не хватать. Ты вместе со мной училась закрывать глаза на боль от потерь, на сожаления о прошлом, жить так, словно его никогда не было, не жалеть об этой намеренной слепоте.
Я люблю рассматривать фотографии твоей молодости и искать сходства. Поражаюсь, как мы с тобой похожи! Я вижу на фотографии изящную девушку с точеными чертами и сверкающими глазами, которая весело смеется в объектив, и… узнаю в ней себя. Единственное, о чем я по-настоящему сожалею, так это о том, что не могу побывать с тобой в твоей юности.
Я очень благодарна тебе за то, что и теперь ты рядом, что ради меня ты смогла оставить родное Приморье, твой город Артем, в котором я так и не нашла себе места, потому что оно здесь, в Москве. Тут мой дом, мои мечты, мои фантазии и мои иллюзии… Я знаю, что тебе очень тяжело, что в тебе еще живет прошлое, согретое счастливыми улыбками многих людей, которые были тебе когда-то близки, но навсегда остались в прошлом. Я знаю, что ты обладаешь отважной и сильной душой, если смогла сделать этот нелегкий шаг… Эти люди помнят о тебе и даже тоскуют, но ты сделала свой выбор и – я знаю – ни разу не пожалела об этом. В моем сердце ты всегда будешь жить как моя мама и как самая близкая на свете подруга. Часть тебя осталась в прошлом, в сердцах тех людей, что любили тебя в Приморье. С ними осталась часть твоей души. Ты пронесла сквозь время и расстояние частицу их любви и сохранила ее в своем сердце.
Я навсегда запомню наше Рождество, увешанную игрушками елку и твой ароматный зеленый чай с жасмином. В моих воспоминаниях остались те бесконечно счастливые часы, когда ты читала мне сказки, легенды, рассказывала интересные истории из своего детства и пела колыбельную. Ты мечтала видеть меня балериной, но эти изнурительные многочасовые занятия танцами остались в прошлом, и я… Стала тем, кем я стала. Хотя иногда я закрываю глаза и понимаю, что в танце прошли мои лучшие годы… Было время, когда я даже не представляла, как можно жить и не танцевать… Уйдя из балета, я загубила в себе талант, но открыла другой, и я не жалею, потому что теперь в моей судьбе появилась определенность. Отныне у меня нет права считать себя частью мира танца. Вопреки всему я покинула его навсегда. Я вошла в другой мир и поняла, что он действительно мой.
Милая мамочка… Все только начинается… Нам не нужно смотреть назад, а только вперед и по- прежнему верить в то, что самые счастливые годы нашей жизни еще впереди… От судьбы не может уйти никто, ни ты, ни я и никто другой. И я верю, что она обязательно будет к нам благосклонна…
Несмотря ни на что, ты по-прежнему молода и потрясающе прекрасна… Пусть жизнь к тебе будет терпелива и добра. С огромной любовью, твоя дочь
Юлия ШИЛОВА
Предисловие
Дорогие мои друзья, я безумно рада встретиться с вами вновь!
В моей жизни произошли большие перемены. Я перешла в другое издательство, и у моих книг изменилось оформление обложки. Я слишком устала от прошлого, мне захотелось сменить имидж – и вот я блондинка! Новый образ соответствует моему внутреннему состоянию и сегодняшнему настроению. Издательская группа АСТ дружелюбно распахнула мне свои объятия и разбудила во мне такой интерес к жизни, которого уже давно не было. Хочется жить, творить, писать, любить и обнимать целый мир!
Да здравствует НОВАЯ ЖИЗНЬ! НОВОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО! НОВЫЙ ИМИДЖ! НОВЫЙ САЙТ: WWW.SHILOVA.AST.RU ! У меня даже новый почтовый ящик для ваших писем:
129085, Москва, абонентский ящик 30.
Пожалуйста, не пишите на старый. Он больше не существует.
В письмах вы довольно часто задаёте мне один и тот же вопрос: как отличить мои новые книги от тех, которые были написаны несколько лет назад, ведь теперь у всех романов двойные названия. Это очень просто. На моих новых книгах написано слово «НОВИНКА». На книгах прошлых лет: «НОВАЯ ЖИЗНЬ ЛЮБИМОЙ КНИГИ». Будьте просто внимательны.
Я бесконечно благодарна читателям, которые коллекционируют все мои произведения. Для меня это большая честь, показатель того, что я нужна и любима. У книг новая редактура, а у меня появилась потрясающая возможность вносить дополнения, делиться размышлениями и, как прежде, общаться с вами на страницах своих романов. Теперь я могу отвечать на ваши письма и вопросы в конце книг, рассказывать, что происходит в моей творческой жизни, да и просто поговорить о том, что у меня на душе.
Итак, я представляю на ваш суд книгу «Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны».
Думаю, она обязательно понравится тем, кто будет читать ее в первый раз, а те, кто вновь решит перечитать роман, с удовольствием переживут волнительные события еще раз.
Спасибо за ваше понимание, за любовь к моему творчеству и за то, что все эти годы мы вместе. Мне кажется, вы согласны со мной: переиздания моих книг представляют ничуть не меньшую ценность, чем новые романы, только что вышедшие из-под моего пера. Спасибо, что вы помогли подарить роману новую жизнь. Если вы взяли в руки эту книгу, значит, вы поддерживаете меня во всех моих начинаниях. Мне сейчас как никогда необходима ваша поддержка…
Я бесконечно благодарна вам за взаимную любовь, неоценимую помощь и вашу дружбу.
До встречи в следующей книге! Обещаю, что она будет уже скоро.
Я даже не знаю, как это началось. Просто не знаю, и все. Если бы кто-то раньше сказал мне, что со мной может произойти не2что подобное, я бы никогда не поверила.
Я удачно вышла замуж, хотя конечно же само выражение «удачно вышла замуж» ужасно глупое и даже неприличное. Брак – это как игра в рулетку. Сегодня тебе везет, а завтра ты осталась в полнейших дураках. Так вот. Мне повезло. Я выиграла в рулетку, хотя я далеко не азартный человек и уж тем более не игрок. Но тут совсем другая ситуация.
Выигрыш сам приплыл ко мне в руки. Когда я думаю о своем браке, то плохо понимаю, что же это было, любовь или осознанное желание создать семью и иметь свой очаг? А может, просто на тот период я нуждалась в таком мужчине, как мой муж. В его лице я нашла друга, надежного партнера и новый социальный статус, которым так кичились мои замужние подруги. Они в один голос твердили мне, что настоящая любовь никогда не погаснет под грузом бытовых проблем, а, наоборот, приобретет новые, привлекательные очертания.
Я уже давно не зависела от пресловутого общественного мнения и никогда бы не смогла выйти замуж только по той причине, что девушка хотя бы раз должна побывать официально замужем, иначе в глазах окружающих она будет считаться старой девой. Совсем нет. Я вышла замуж потому, что так подсказало сердце, и по велению своей души. Конечно, не стоит скрывать, что у меня, как и у большинства женщин, были моменты, когда преследовали ощущение безысходности, ужас смерти, страх одиночества. И все же это не главные причины вступления в брак.
Я смогла вовремя в себе разобраться, посмотреть на себя со стороны и повысить собственную самооценку. Я смеялась над своими страхами и переживаниями. Я знала, что смогу встретить достойного
Анонимная исповедь прихожанки.
Героев моей истории (а их несколько) объединяет одно: такие, как они — цвет и гордость РПЦ. Ох уж это завораживающее благонравие, доброта глаз, смирение во взгляде, искрометное разбиение высокой моралью чужих грехов, словно вавилонских младенцев о камень…
Когда-то жизненные обстоятельства привели к тому, что я решилась на разговор со священником. Священник, что мне попался, имел кристально чистую репутацию, это меня и подкупило.
Я только и успела произнести, что я не замужем, в отчаянии и нет жизненных сил, как одним из первых вопросов (голосом непререкаемого авторитета) был: «Мужчин как женщин неестественно услаждали? С женщинами в контакты вступали?»
Моя душа воспротивилась такому натиску и вопросам, не относящимся к сути дела. Но я ответила - на этот и на дальнейшие вопросы в подобном ключе. Священник, выяснив, что все же я «блудница» (так как была инициатором развода и имела когда-то внебрачные отношения), душевно, по-отечески похвалил меня за очищение души и спасительный стыд и отпустил до следующего раза.
Как ни странно, даже такая исповедь психологически мне помогла, главное, я получила разрешение на причащение Святых Тайн, которого не имела с детства.
На следующих исповедях вновь бывали вопросы на интимные темы, после чего священник исходил справедливым гневом и, вылив немного помоев, успокаивался, проявлял добросердечность.
Кстати, любовь, всё самое светлое, что может объединять мужчину и женщину, вызывали в нем огромное противостояние. Мне было неудобно замечать, что поступки и семейная жизнь этого священника порой противоречат его проповедям и элементарным понятиям о порядочности. Я списывала это на обстоятельства, недопонимание и т.д. Самое главное: я довольно долго предполагала, что в душе он очень и очень хороший, справедливый, настоящий мужчина.
Начало зимы N-года.
По просьбе общих церковных знакомых нашего прихода я приобрела кое-какие предметы околорелигиозного характера для одного игумена из соседней области, часто заезжающего в наш город. Вследствие этого с игуменом мы познакомились еще по интернету, и он обещал заскочить на чашечку чая, когда будет проездом в наших краях.
Передачу с его участием мне довелось посмотреть в интернете еще до нашей встречи. Это было сочетание пустоты и высокопарности, в целом поверхностно, плоско, тривиально и даже не по-мужски елейно, наивно. Однако говорил он уверенно, назидательно и благонравно.
«Что надеть?» — думала я, ведь это не просто священник, а монах, и традиции диктовали надеть одежду попроще. Еле отыскала бесцветную юбку и бесформенный свитер, накинула курточку, так и встретила его около дома, и мы зашли в подъезд.
Он оказался не так молод, но чувствовалась непосредственность, некий юношеский задор. Он доброжелательно и властно посмотрел на меня сверху.
Первое, что сделал ангельский чин - прижал меня к стенке и поцеловал. «О Lucidus!» — «О свет очей моих!» Чай оказался не востребован, как и те самые вещи, которые я купила для него. Случилось то, что случилось.
На его запястье были намотаны молитвенные четки с крестом, это не смущало игумена творить все, что ему вздумается, а даже наоборот, казалось, разжигало его страсть. Для меня значимость всего этого тоже рухнула в один момент, ведь моя вера возрастала без влияния церкви и предрассудков. Можно было и влюбиться, чем не мужчина, один красивый тембр голоса сбил мой сердечный ритм.
Но романтика закончилась, и действия игумена стали более чем нестандартными. Никогда я не переживала ничего подобного и более отталкивающего. Передо мной был незнакомый человек, развращенный и грубый. После всего, что произошло, он спросил, были ли у меня до него батюшки. Правда, когда он пришел в себя, то даже постарался утешить, явив всю силу обаяния.
На прощание он сказал, что будет приезжать ко мне время от времени. Все, о чем я думала, как бы поскорее закрыть за ним дверь.
Я знала, что «благочестивый» игумен - уважаемый друг священника из нашего прихода, того, у которого я исповедовалась. У меня витали мысли: как же он рискнул перед носом у авторитетного коллеги такое творить и каковы же на самом деле эти два хлопца.
И все же наши отношения на этом не закончились. Игумен говорил вполне открыто о том, что это его работа, что ему важно хранить созданный образ. «Как он не сходит с ума?» — думала я.
Он познакомил меня со своей матерью, скромной приятной женщиной и, видимо, очень одинокой. Это расположило меня к нему всем сердцем, несмотря на все несовпадения. Его мама запросто пригласила меня навестить ее дом, намекнув, что и сын часто у нее гостит. При маме он вел себя иначе, мне это очень понравилось — видеть его без лицедейства. Помню, с ужасом думала о сломленной сексуальности вполне интересного мужчины. Чей же преступный ум толкнул когда-то здорового юношу в эту жизнь, полную лицемерия? Хотя на тот момент он уже был не жертвой, а человеком с мироощущением преступника, который боится разоблачения.
Сама прекратить отношения, которые зашли так далеко, я сразу психологически не смогла бы, учитывая, как нарушалось мое личное пространство в церкви и как тренировалась покорность, а критическое мышление пресекалось. Я не знала, что мне делать.
Буквально через день после одной встречи, гостивший в городе игумен и мой знакомый священник служили в храме вместе. Там же, в храме, этот священник застал нас в момент невинного общения. Он дал мне понять, что ему все известно и секрета никакого нет, даже игриво, без осуждения, прокомментировал ситуацию.
Вскоре после этого мы с игуменом встретились в центре города и зашли в кафе. Он сказал мне, что для того, чтобы ко мне имели интерес такие люди, как он, я должна что-то из себя представлять и иметь положение в обществе. Что он имел в виду — удавшуюся карьеру? Деньги? Состоять в удачном замужестве? Потом я узнала от знакомых, что светские дамы посещают его монастырь, как и он навещает их, возможно, для совместной молитвы.
Вероятно, по его мнению, это был просто добрый совет, но ничего более неприятного мне еще никто не говорил. После второго вопроса в смс, он меня заблокировал.
Я продолжила ходить в храм, игумен был забыт, а приходской священник вёл себя достойно и сдержанно. Разузнав подробности встреч, почти гладил меня по голове за некие духовные успехи, пока тема казалась ему живой и опасной. А я просто не понимала, что происходит, и принимала эти сомнительные утешения, уходя, разумеется, с пустым сердцем.
В тот период из-за собственных сомнений я перестала причащаться. Хотя формально я каялась, но тяготили меня другие мысли. Везде виделось ханжество, слушать благочестивые проповеди было просто невозможно. Все ответы на все незаданные вопросы я уже получила как бы вперед. Я бы покинула церковь навсегда, если бы не мое глубокое желание молиться в церкви и причащаться Святых Тайн.
Когда я попросила вернуть причастие, мне было отказано. Прошло еще довольно много времени, я оставалась одинока, потом снова обратилась с самой сердечной просьбой. Но снова увидела усмешку и услышала отказ.
Священник, друг игумена, упоминал строгость канонов. С особым ехидством и даже злобой заявил, что в нашем храме читается чин анафематствования, что на него я могу прийти - это, по сути, для меня. Странно было слышать это от него, человека абсолютно прагматичного, поддерживающего близкую дружбу с разными подозрительными личностями, лишь бы была от них ощутимая польза.
Возможно, я уже задавала неудобные вопросы, и вместо ответов мне выдали брошюрку, которая называлась: «Немощи пастыря и благодать Божия». Ее содержание вызвало у меня улыбку, но все же я приняла главную мысль: «…благодать… не может утратить своей силы и значения, какими бы пороками и беззакониями не отяготил пастырь своей души» . Ну, допустим, Дух дышит, где хочет. Но все же так и всплывали в памяти строки о порождениях ехидниных.
Тогда я ушла, но на этом история моего падения в пропасть не закончилась… Может, я напишу о других моих знакомствах во второй части.
P.S. В соцсетях я порой с печалью вижу фотографии игумена с отекшим, опойным лицом: вот батюшка с Чашей, тут он исповедует подростков, а тут благочестивый монах преподает молодым девицам урок религиоведения или нравственности…
Если вам нравится наша работа - поддержите нас:
Карта Сбербанка : 4276 1600 2495 4340
С помощью PayPal
Или с помощью этой формы, вписав любую сумму:
© ООО «Яуза-пресс», 2016
Предисловие
У Ватикана, как у любой властной структуры, существующей достаточно долго, немало тайн.
Со временем часть из них становится неактуальной и доступ к материалам получают исследователи, а затем и широкая публика.
Несомненно, есть тайны, которые никогда не будут раскрыты, поскольку могут угрожать самому существованию Церкви. Но есть такие, что подтверждают уже известные сведения и нанести большого ущерба престижу Ватикана не могут, зато их публикация продемонстрирует открытость и непредвзятость.
«Покаяние» Лукреции Борджиа из таких.
Текст производит несколько странное впечатление, это исповедь, но почему-то написанная в форме вольного пересказа, а не озвученная. Только после внимательного изучения текста и сопутствующей ему переписки между Лукрецией Борджиа, дочерью наиболее одиозного из пап Александра VI (Родриго Борджиа) , и папой Юлием II , а затем кем-то из кардиналов Ватикана (письма сохранились не полностью и некоторые страницы не читаемы), а также анализа происходивших в то время событий становится ясна подоплека «Покаяния».
Лукреция Борджиа – дочь папы Александра VI (Родриго Борджиа) – ко времени написания «Покаяния» была замужем за наследником, ставшим герцогом Феррары Альфонсо д’Эсте. Это ее третий брак, единственный продлившийся долго.
У Родриго Борджиа, как и у многих других кардиналов и пап, имелись незаконнорожденные дети от разных женщин, но более всего он любил Лукрецию, Джованни (Хуана), Чезаре и Джоффре , рожденных Ваноцци деи Каттанеи. Чезаре и Лукреция Борджиа оставили яркий след в истории. Во всех грехах и преступлениях, совершаемых Родриго Борджиа, обвиняли и Чезаре, а свидетельницей и участницей нередко была Лукреция. Именно потому ее откровения могли стать историческим документом, если бы не были столь пристрастны и необъективны.
Что же заставило уже респектабельную даму, герцогиню Феррары Лукрецию взяться за перо, да еще и с целью покаяния? В набожную и благодетельную любимицу феррарцев она превратилась позже, а поверять бумаге откровения всегда опасно, к тому же исповедоваться можно своему духовнику.
После смерти папы Александра VI в 1503 году совсем ненадолго преемником в Ватикане стал Пий III . Ни для кого не секрет, что на папский престол его привела воля Чезаре Борджиа . Но благодарности Чезаре не дождался: едва пройдя посвящение, новый папа отдал приказ об аресте своего благодетеля. И тут же поплатился – это было очень короткое правление, всего через двадцать семь дней конклав оказался вынужден выбирать нового папу, поскольку Пий III скончался. Ходили слухи о его отравлении, обвиняли, как обычно, Чезаре Борджиа, но доказательств не было, открыто высказать обвинения никто не рискнул.
1 ноября 1503 года на Святой престол под именем Юлия II взошел самый ярый противник Борджиа Джулиано делла Ровере .
Племянник неистового Сикста IV многим казался воплощением добродетели, особенно после одиннадцати лет папства Родриго Борджиа.
К власти в Ватикане пришел человек, горевший ненавистью не только к умершему Родриго, но и к его детям, прежде всего Чезаре. Это тем более странно, что ходили слухи об отцовстве Джулиано делла Ровере по отношению к Чезаре, ведь Ваноцци де Каттанеи долго была любовницей делла Ровере, прежде чем стать любовницей Борджиа.
Почему же Чезаре Борджиа, обладавший тогда немалой властью и влиянием на одних кардиналов, богатством, достаточным для подкупа других, умевший настоять на своем, не противился такому выбору конклава?
Секрет раскрыли записи придворного церемониймейстера Ватикана Иоганна Бурхарда:
«Сегодня в Латеранском дворце состоялась тайная встреча кардинала ди Сан-Пьетро (Джулиано делла Ровере. – Здесь и далее прим. пер .) с герцогом Валентинуа (Чезаре Борджиа) и испанскими кардиналами. По заключенному между ними соглашению герцог обеспечит кардиналу ди Сан-Пьетро победу на предстоящих выборах папы. В благодарность за это кардинал дал обещание, заняв Святой престол, утвердить власть герцога над Романьей и сохранить за ним звание и пост главнокомандующего войсками церкви».
Что это, как ни симония – подкуп ради получения сана? Тем удивительней, что Юлий II вошел в историю папства как образец честности и прямодушия. Одним из главных грехов, в которых тогда еще кардинал делла Ровере много лет обвинял папу Александра VI, была именно симония.
Чезаре Борджиа ошибся, полагая, что сможет влиять на папу Юлия II, это его отец за три года до своей смерти сумел вынудить кардинала служить себе, для Чезаре приход на Святой престол старого врага семьи стал роковым.
Сначала Юлий II даже выполнил часть данных на тайной встрече обещаний, но довольно скоро предал того, без чьей помощи получить тиару ни за что не смог бы.
К 1504 году Чезаре был арестован. Он оказался предан всеми, кто мог оказать ему хоть какую-то поддержку, всеми, кроме Лукреции. Сестра пленника забрасывала письмами окружение папы и его самого, умоляя облегчить участь Чезаре.
Вероятно, именно в это время ей и была предложена своеобразная сделка – откровенный рассказ о преступлениях, совершенных отцом и братом, в обмен на свободу Чезаре. Чтобы это не выглядело доносом, рассказ следовало облечь в форму исповеди.
Лукреция с детства жила в мире, где ни единому слову нельзя верить, ни на одно обещание рассчитывать, ни на кого надеяться. Как могла она, знавшая о стольких грязных делах и грехах Ватикана и самого Юлия II, принять предложение? Что ей посулили взамен, если не свободу Чезаре?
Для Лукреции важнейшим было освобождение брата, женщина согласилась написать пространную исповедь.
Насколько рассказ откровенен и правдив?
Лукреция не столь проста, а потому создается впечатление, что она опровергала ходившие о ее семье слухи или сплетни.
В качестве основы для своего странного повествования Лукреция выбрала перечень семи смертных грехов и преступлений против Святого Духа, причем начала с самого «безобидного» – чревоугодия, явно надеясь, что такой способ раскаянья не понравится папе Юлию и последует отказ. Но этого не произошло.
Список семи смертных грехов, на который опиралась Лукреция Борджиа, выглядел следующим образом:
– гордыня;
– зависть;
– уныние (духовная и физическая лень);
– алчность и скупость;
– сладострастие, распутство;
– чревоугодие.
Постепенно Лукреция стала относиться к тому, что писала, серьезней, и если в определении чревоугодия как смертного греха она сомневалась, то зависть и гордыню осудила строго.
Слегка язвительно написаны первые две главы – о чревоугодии и сладострастии. Перейдя к рассказу об алчности, Лукреция вдруг обнаружила талант хозяйственника, недаром отец назначал ее губернатором Сполето. Справлялась с губернаторством дочь Родриго Борджиа прекрасно.
А ее рассуждения о гордыне Чезаре Борджиа свидетельствуют о зрелом уме и опыте. Не у нее ли брал некоторые свои мысли Николо Макиавелли для «Государя»? Николо Макиавелли был дружен с Чезаре Борджиа в последние годы жизни брата Лукреции, вероятно, Макиавелли и Чезаре черпали мудрость из одного источника, и не исключено, что этот источник – прекрасная златовласка, дочь Родриго Борджиа.
Современники отказывали этой женщине в наличии совести, стыда, чего угодно, только не ума! В блестящем уме Лукреции не усомнился никто даже из числа самых жестких критиков и ненавистников. Впрочем, как и в отношении ума ее брата Чезаре Борджиа, и их отца Родриго Борджиа.
Вероятно, первое письмо, посвященное чревоугодию, и сам тон покаяния Лукреции Борджиа не понравились папе Юлию, поскольку следующие ее письма адресованы не прямо Святому отцу, а кому-то из кардиналов из близкого окружения папы.
Лукреции не удалось перехитрить папу Юлия, Джулиано делла Ровере слишком много лет провел рядом с Борджиа и хорошо знал всех членов этой семьи. Он явно потребовал более откровенных сведений, серьезных тем и настоящего осуждения. Кроме того, обращаясь не к папе Юлию, а к одному из его кардиналов, Лукреция лишалась возможности прямых намеков на давнюю осведомленность Святого отца или его участие в происходившем.
Второе письмо написано, вероятно, кардиналу Асканио Сфорца, только что вернувшемуся в Рим после заточения в Париже. Асканио Сфорца был родственником первого мужа Лукреции и, хотя несколько лет был правой рукой папы Александра, не мог простить ему оскорбления при разводе своего племянника Джованни Сфорца и Лукреции Борджиа. Кроме того, он просто предал папу, оказавшись в стане врага, когда французы оккупировали Рим. Едва ли кандидатура такого исповедника могла удовлетворить Лукрецию, но выбора у нее не имелось.
В данном случае судьба пошла Лукреции навстречу – в начале 1505 года кардинал Асканио Сфорца умер. Кто стал следующим адресатом, непонятно, письма Лукреции не содержат обращения по имени, но это был кто-то, кто хорошо знал тайны Ватикана и семьи Борджиа, кому Лукреция не могла лгать, не рискуя быть разоблаченной. Ей не оставалось ничего, кроме как писать откровенно и чтобы не навредить брату и самой себе, больше места уделять разъяснению причин, побудивших поступать так, а не иначе, опровержению слухов и заверениям в благих намерениях, которыми, как известно, вымощена дорога в ад.
Два года спустя Чезаре удалось сбежать, он серьезно пострадал, спускаясь по веревке со стены крепости, где сидел пленником, но быстро вернулся в строй.
Свидетели описывают обстановку тех дней так:
«Освобождение Чезаре обрушилось на папу, как гром с ясного неба. Герцог был единственным человеком, способным даже в одиночку взбудоражить и поднять всю Италию. Само упоминание его имени разом нарушило спокойствие в церковном государстве и сопредельных странах, так как он пользовался горячей любовью множества людей – не только воинов, но и простонародья. Еще ни один тиран, кроме Юлия Цезаря, не имел подобной популярности, и папа решил употребить все меры, дабы не допустить возвращения герцога на итальянскую землю».
Вероятно, в числе «всех мер» оказалось и требование к Лукреции поскорей закончить исповедь и как можно больше внимания в ней уделить разоблачению брата. Но Лукреция уже поняла задумку Ватикана, к тому же Чезаре был на свободе. Прекратить писать означало навлечь неприятности на собственную семью и Феррару, а потому хитрая женщина откровения продолжила, но больше внимания уделила грехам Ватикана, чем собственным и своего брата.
Реакция папы неизвестна, но в 1507 году Чезаре, будучи в очередной раз преданным, погиб в бою. Это развязало папе Юлию II руки, в исповеди Лукреции больше не было необходимости, однако теперь эти откровения представляли опасность. Потому все написанное затребовано в Ватикан и спрятано подальше.
Едва ли папа Юлий II мог сознательно оставить такой документ в архиве, но приказы выполняют (или не выполняют) секретари, пряча полезные бумаги подальше от глаз своих хозяев. Вероятно, так осталась не уничтоженной рукопись Лукреции Борджиа, чтобы через столетия оказаться прочитанной совсем другими людьми. Есть версия, что «Покаяние» сохранено благодаря стараниям Николо Макиавелли, служившего Чезаре Борджиа и написавшего своего «Государя» именно с него.
Вероятно, сам того не ведая, к сохранению писем оказался причастен… Наполеон Бонапарт.
В 1808 году, когда армия Наполеона заняла Северную Италию и он был близок к захвату большей части Европы, император (и король Италии, каким он сам себя назвал в 1804 году) потребовал от папы Пия VIII передачи ему всех папских владений. В ответ папа Пий отлучил самозваного короля Италии от Церкви, тогда Наполеон приказал арестовать папу. Следом во Францию отправили и секретный архив Ватикана.
После Ватерлоо и второго отречения Наполеона в 1815 году папа Пий был освобожден из-под ареста, но вернуть весь архив в Ватикан не удалось, это требовало слишком больших средств. Чтобы не везти все, часть бумаг была уничтожена, а часть продана за гроши, например, лавочникам или парижанам для растопки. Какие бумаги и какой ценности не вернулись в Ватикан, не знает никто. Некоторые материалы до сих пор всплывают в частных коллекциях, обычно это переписка известных лиц с папами или теми, кто близко стоял к престолу Святого Петра. Если удается, Ватикан выкупает появившиеся в продаже ценные бумаги, иногда документы той или иной эпохи снова скрываются в секретном архиве, иногда бывают опубликованы.
Рукопись Лукреции Борджиа больше не опасна ни тем, кто в ней упомянут, ни Ватикану, потому она увидела свет.
Текст адаптирован для современного читателя и заметно сокращен, изначально в нем много упоминаний малознакомых лиц и событий, которые были важны для самой Лукреции Борджиа, но не столь интересны сейчас и мало добавляют самой картине мира, существовавшего вокруг папского престола того времени.
Не всему можно верить, но погрузиться в своеобразную эпоху «Покаяния» и посмотреть на события «изнутри» глазами одной из активных участниц заманчиво.
Адаптированы в том числе некоторые названия и обращения, где это невозможно сделать – даны разъяснения. Текст сопровождает справочный материал об упоминаемых людях и событиях, без него неспециалистам по истории Италии и Ватикана было бы трудно разобраться.
Сохранено главное – отношение самой Лукреции Борджиа к происходившим событиям, поступкам окружающих, ее собственным поступкам и мыслям.
О политической подоплеке событий читатели могут узнать и из других источников, но взглянуть на личную жизнь исторических персонажей изнутри получается нечасто. Тем ценней «Покаяние» Лукреции Борджиа.
Предисловие переводчика
Для текста «ПОКАЯНИЯ» потребовался большой сопроводительный материал. Это неудивительно, начало XVI века отстоит от нас на половину тысячелетия, за это время многое потеряло актуальность или просто забыто. Даже перечень смертных грехов, на который опирается Лукреция, в XVII веке был несколько изменен (понятие «уныние» заменено на «леность», что не вполне соответствует изначальному варианту).
Кроме того, Лукреция писала для папы Юлия II, рассчитывая на понимание адресата и потому не объясняя, кого или что имеет в виду. С третьего письма адресат меняется, им становится кто-то из кардиналов, долго отсутствовавших в Риме времен правления папы Александра VI, и с четвертого письма изложение по его требованию становится более подробным и изобилует разъяснениями.
Частое использование в тексте латыни потребовало перевода и отдельных пояснений.
Чтобы не вынуждать читателей постоянно заглядывать в сноски или примечания к главам в конце книги, переводы латинских фраз даны следом за ними в скобках, а необходимые исторические или иные справки по тексту – за каждой главой.
Главы «Покаяния» оказались тесно переплетены с событиями жизни 1504–1507 годов самой Лукреции. Это вынудило дать дополнительные пояснения в конце каждой из глав в преддверии следующей. Произошедшие трагедии – смерть Санчи Арагонской, жены младшего брата Лукреции, Джоффре, свекра Лукреции герцога Эрколе д’Эсте, гибель Чезаре, трагедия братьев д’Эсте – заставили Лукрецию иначе взглянуть на события своей прежней жизни, пересмотреть отношение ко многим вопросам. Возможно, именно «Покаяние» способствовало столь сильному изменению самой Лукреции, ведь герцогиня Феррары была совсем иной, нежели дочь папы Александра Лукреция Борджиа.
Перемены заметны по тексту «Покаяния» – первые главы написаны легкомысленно, что более подходило светской даме, для которой главное – нравиться. Возможно, под влиянием ударов судьбы она начала задумываться, и с каждой следующей главой тон повествования становился серьезней. Последние два коротких письма Лукреция писала уже не по воле папы Юлия, а по велению совести, и перед читателями предстала именно та герцогиня Феррары, о которой до сих пор хранят добрую память – под шелковыми нарядами носившая власяницу и большую часть доходов тратившая на облегчение жизни своих подданных.
Общая историческая справка о семье Борджиа, папстве и Риме конца XV – начала XVI века дана в конце книги. Не знакомым с историей семьи Борджиа и Италии того времени стоит сначала прочитать эту справку, чтобы понимать, о чем идет речь в «Покаянии», поскольку события в тексте излагаются не последовательно, а с учетом греховности, с точки зрения автора.
Страницы исповеди сохранились не полностью, некоторые отсутствуют, на некоторых не читаемы отдельные фразы и даже абзацы. Там, где восстановление было возможно по смыслу, оно выполнено, но некоторые части утрачены безвозвратно. Однако это не снижает ценности оставшихся.
Septem Mortalibus Peccatis (семь смертных грехов)
Ваше Святейшество, едва ли столь скромно владеющая пером грешница, как я, сможет достойно выразить то, что требуется.
Кроме того, nemo debet esse judex in propria causa (никто не должен быть судьей в собственном деле – лат. ).
Я предпочла бы обычную исповедь, очень долгую и подробную, если бы Вы прислали ко мне в Феррару кардинала, способного ее выслушать. Я готова исповедаться не своему духовнику, а присланному Вами священнику любого ранга.
Но если Вам угодно, я попытаюсь все написать, прошу не считать еще одним моим грехом возможное косноязычие или неточность изложения. Ego sum a muliere, non a poeta (я женщина, а не поэт – лат. ).
Пытаясь найти приемлемую форму для исповеди, я пришла к мысли о возможности исповедоваться в семи смертных грехах, поскольку именно они влекут за собой все остальные.
Гордыней, завистью, гневом и сладострастием мы с Чезаре страдали, а вот унынию, алчности или чревоугодию не были подвержены в той степени, когда грех определяет само существование.
Но многое из приписываемого нашей семье можно отнести к любой другой в Риме даже в большей степени. Разве не сладострастен Рим? Не завистлив? Не алчен? Не скуп? Или не вылавливают в Тибре трупы убитых в гневе, не руководит многими поступками гордыня, не предаются ежедневно римляне чревоугодию?
Я не стану рассказывать о грехах своего отца, он получил отпущение грехов перед смертью, я не вправе ни говорить о них, ни тем более каяться.
Сомнения в праве говорить от имени брата вынуждают меня повторно обратиться к Вашему Святейшеству с просьбой исповедовать его самого. Чезаре едва ли принял бы от меня подобную помощь.
Мне известны многие поступки моего брата Чезаре, но могу ли я верно истолковать их? Все ли знаю о его намерениях и причинах, их побудивших?
Вот пример.
Чезаре обвиняли (и справедливо) в убийстве моего любимого мужа Альфонсо Арагонского. Нет, он сам не убивал, но мой муж сначала был тяжело ранен по приказу моего брата, а потом, когда пошел на поправку, задушен.
Никто не мог понять, почему это произошло. А когда толпа не понимает причин трагедии, она выдумывает ужасы. Убийство, заказанное Чезаре, приписали его ревности ко мне, мол, будучи моим любовником, брат приревновал меня к мужу!
Я тоже не понимала, ведь Альфонсо Арагонский не сделал ничего дурного против Чезаре, пусть они не были дружны (Чезаре считал Альфонса недалеким красавчиком), но и врагами не были! И лишь недавно, когда брат примчался в Феррару спасать меня умирающую, он сознался, что действительно сначала угрожал убить Альфонсо, если тот свяжется с любой из куртизанок Рима. Почему? Потому что знал, что любая может наградить «французской болезнью», спасения от которой нет. Чезаре сам подцепил ее там же и не желал, чтобы Альфонсо заразил болезнью меня.
Альфонсо не послушал и поплатился. По некоторым признакам поняв, что Альфонсо все же заразился от Фьяметты, Чезаре приказал задушить его, прежде чем пострадаю я.
Я вслед за толпой обвинила брата и почти возненавидела его, а ведь ему было достаточно просто рассказать правду, я сумела бы удержать мужа от опрометчивого шага и заставила лечиться. Да и сам Альфонсо не стал рисковать, но Чезаре предпочел просто запретить и угрожать, чем объяснить.
Как рассудить о вине в этом случае? Конечно, Чезаре виноват, но он хотел как лучше для меня, в его жестокости им двигала братская любовь ко мне.
Думаю, сам Чезаре дорого заплатил за свои грехи, ведь он смертельно болен, вынужден даже носить маску, чтобы скрыть последствия «французской болезни» на лице, он покинут друзьями, одинок, не может соединиться с семьей, но главное – потерпели крах все его честолюбивые мечты, а мечтал он отнюдь не о Святом престоле, а об объединении всей Италии под властью папы.
Могу ли я судить Чезаре, исповедуясь и от его имени?
Сама с собою не в ладу,
Могу ль другим подать пример,
Как жить в раю, а не в аду,
И не любить своих химер?
И все же, подчиняясь Вашей воле, я принялась писать эту исповедь, решение принято: «Confiteor solum hoc tibi» (Исповедуюсь только тебе. – лат. ).
Если Ваше Святейшество не против, я предпочла бы начать с греха чревоугодия, которым страдают очень многие.
Non ut edam vivo, sed ut vivam edo (я ем, чтобы жить, а некоторые живут, чтобы есть – лат. ). Я не могу вслед за Сократом повторить эту фразу, хотя редко предавалась чревоугодию, но с него начинаю.
Несомненно, Лукреция не могла исповедоваться от имени брата. Она, выросшая в Ватикане, прекрасно это понимала, понимала и цель заказа папы Юлия. Потому сначала пыталась напомнить о неправомочности своих откровений, потом показать, что может ошибиться, а потом и вовсе свела все к раскаянию в чревоугодии – грехе, которым страдали абсолютно все, кто мог позволить себе вкусно поесть.
Выигрыш сам приплыл ко мне в руки. Когда я думаю о своем браке, я и сама плохо понимаю, что же это было, любовь или осознанное желание создать семью и иметь свой очаг. А может, просто на тот период времени я нуждалась в таком мужчине, как мой муж.
В его лице я нашла своего друга, надежного партнера и новый социальный статус, которым так кичились мои замужние подруги. Они в один голос твердили мне о том, что настоящая любовь никогда не погаснет под воздействием бытовых проблем, а, наоборот, приобретет новые, незнакомые очертания. Я уже давно не зависела от пресловутого общественного мнения и никогда бы не смогла выйти замуж только по той причине, что девушка хотя бы раз должна побывать замужем, иначе в глазах этого самого общества она будет выглядеть старой девой. Совсем нет.
Я вышла замуж потому, что так велело мое сердце и так была расположена моя душа. Конечно, я не буду скрывать, что у меня, как и у большинства женщин, были моменты, когда меня преследовало ощущение безысходности, страх смерти, страх одиночества.
И все же это не было причиной моего вступления в брак. Я смогла вовремя в себе разобраться, посмотреть на себя со стороны и повысить собственную самооценку. Я рассмеялась в лицо своим страхам и переживаниям. Я знала, что смогу встретить своего мужчину только в том случае, если буду уверенной в себе на все сто процентов. Я просто встретила своего мужа. И полюбила, вернее, утонула в собственных эмоциях, причем с головой. И это было действительно здорово. Здорово знать, что ты за кого-то в ответе, что ночью можно уткнуться в плечо и сладко уснуть, что можно кого-то ждать, о ком-то заботиться и за кого-то переживать, что можно учиться быть счастливой и строить собственные отношения… Когда я спрашиваю своего мужа, почему из такого огромного количества женщин он выбрал именно меня, он растерянно пожимает плечами и говорит мне, что я сама этого захотела. Тогда я обижаюсь. И мне действительно есть на что обидеться. Мне хочется, чтобы он сказал, что выбрал меня по той простой причине, что он меня полюбил… Но мой муж точно такой же, как и другие мужчины. Он не любит распространяться по поводу своих чувств и говорить о них вслух. И все же, несмотря ни на что, у нас есть взаимопонимание, и мы всегда знали, что идеально подходим друг другу…
А еще у нас есть ребенок, которого мы обожаем до безумия… И мы оба считаем, что нам повезло и наш брак действительно удачный. Вернее, что мы смогли его сделать удачным. Муж говорит, что это произошло потому, что мы оба потрудились над этим. Мы поняли, что нам не нужна смена декораций и разнообразие. Мы просто нашли друг друга, и оказалось, что у нас редкая совместимость. Мы научились быть друг к другу терпимы и нормально воспринимать будни.
Мы проанализировали причины наших прошлых неудач с другими партнерами и сделали соответствующие выводы… Мы семья, а это значит, что мы обязательно со всем справимся… Мы…
…Когда я вновь мысленно произнесла слово «мы», то почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Мы по-прежнему вместе, и у нас все хорошо.
Мы оставили ребенка у бабушки и рванули на отдых на Средиземное море, в Турцию. Муж моется в душе и что-то напевает себе под нос. Я сижу на балконе, тупо смотрю на бассейн и.., стараюсь сдержать охватившие меня эмоции. Муж счастлив. Потому, что у него есть я, и потому, что здесь нам не о чем думать.
Мы можем целыми днями бездельничать и заниматься любовью… Мы…
Допив свой бокал шампанского до дна, я поставила его рядом с собой на стол и сжала кулаки с такой силой, что почувствовала страшную боль. Я старалась разобраться в себе, но, увы, у меня ничего не получалось. У меня просто ничего не получалось. Я пыталась докопаться до истины и найти тот переломный момент, когда, живя с мужем в счастливом браке, я почувствовала, как моей душе захотелось любви. Я пыталась заглянуть в свою душу, но она существовала сама по себе и не хотела мириться со здравым рассудком…
…Я отчетливо помню момент, когда встретила ЕГО. Был дождь. Сильный проливной дождь. Я проводила мужа в командировку, отвела ребенка в детский сад и пошла в магазин. Был сильный ветер, и у меня улетел зонт. Первый раз в жизни. Просто взял и выскочил из рук. А ОН… ОН помог мне его поднять.
Вернее, не искру. Это было настоящее пламя… Оказалось, что мы оба семейные люди, но то, что произошло тогда, не поддается описанию. Мы провели вместе ровно сутки. ЕГО жена звонила ему на мобильный. На звонки ОН не отвечал, а впоследствии просто отключил телефон. Моего ребенка из детского сада забрала бабушка. Увидев друг друга, мы не смогли так быстро вернуться в прошлую жизнь… Он взял мой зонт в свои сильные руки, и мы пошли…
Наверно, нас можно упрекнуть в легкомыслии, но все, что произошло за эти сутки, вряд ли таковым можно назвать. Мы зашли в какое-то уличное кафе, выпили по чашке кофе и.., говорили. Оказалось, ЕГО зовут Ромой. У него своя фирма, красавица жена и двое чудесных мальчишек. У него стабильная, отлаженная жизнь, сформировавшийся быт… Но, увидев меня… Увидев меня, ОН ощутил, как ЕГО душа хочет любви. Мы гуляли по городу все под тем же зонтом и - опять говорили… ОН рассказал мне, что в детстве был похож на настоящего мальчиша-плохиша и делал все наперекор родителям, что ОН мечтал строить корабли и срезался на первом экзамене в политехническом институте на кораблестроительном факультете, что в юности ОН до безумия любил одну девушку, но она вышла замуж за другого и не дождалась ЕГО из армии. Что старший сын неважно учится, но усиленно занимается спортом и уже показывает неплохие результаты… А я… Я кивала головой, слушала ЕГО открыв рот. А потом рассказывала ЕМУ о том, что всю свою сознательную жизнь я мечтала стать балериной, что часами стояла у станка, доводила себя до изнеможения, до потери сознания и слепо верила в то, что я обязательно буду танцевать на сцене Большого. Но однажды я сильно упала, получила серьезную травму и уже не могла танцевать так, как это делала раньше. Я рассказала ЕМУ о том, что с того момента, как вышла замуж, я получила от жизни какое-то спокойствие, умиротворенность, но, несмотря на все это, я по-прежнему стараюсь хорошо выглядеть.
Даже когда я иду за хлебом, я стараюсь выглядеть на все сто. Мои занятия балетом мне пригодились. Я хожу, словно звезда, расправляю плечи, поднимаю выше голову и смотрю на окружающих меня людей чересчур уверенным взглядом. А еще… Я всегда улыбаюсь. Несмотря ни на что, я всегда улыбаюсь… Даже если это получается совсем не к месту…
…А затем… Затем мы пошли в кинотеатр, сели на последний ряд, взялись за руки и целовались, будто подростки. Мне показалось, что я вернулась на много лет назад, что я не замужем, что у меня нет ребенка и что рядом со мной сидит понравившийся мне мальчишка, который писал мне записки в школе и всячески оказывал знаки внимания… И это было безумие… Настоящее стопроцентное безумие… Даже когда закончился дождь, мы гуляли по ночной Москве, держались за руки и целовались на глазах у проходящих по Тверской прохожих. Это помутнение рассудка, говорила я сама себе, но ничего не могла с собой поделать. А под утро… Под утро мы сняли номер в гостинице и остались там до следующего вечера. ОН страстно ласкал мое тело, а я целовала ЕГО, словно безумная. Я не знаю, что именно это было, роковое влечение или страшная тяга друг к другу. Я никого так никогда не желала и никогда не испытывала такого сильного возбуждения. Это была страсть неведомой ранее силы. Мы приходили в себя, только когда уже ни на что не было сил. И тогда заказывали еду в номер, ели с волчьим аппетитом и говорили…
ОН говорил о том, что влюбился в меня в ту же минуту, как только увидел, что любовь с первого взгляда существует. И как только ОН поднял мой зонт и увидел мои огромные зеленые печальные глаза с поволокой, то почувствовал, как ЕГО ударило током, и ОН понял, что просто пропал. А я лежала у него на груди, слушала, как бьется ЕГО сердце, и ощущала желание увезти ЕГО на край земли, на необитаемый остров, где мы могли бы спокойно наслаждаться друг другом… Я понимала, что у нас семьи, и где-то в глубине души устыдилась своего желания, но в который раз ничего не могла с этим поделать. Мы были похожи на изголодавшихся путников, которые встретились в дождь лицом к лицу и оказались на краю ночной бездны… У нас обоих в душе была страшная сумятица чувств, но, несмотря на это, мы чувствовали настоящую радость и точно такую же настоящую страсть. Мы оба представили, что стоим перед алтарем, и открыли друг другу самые тонкие и потаенные стороны своей жизни. В нас трепетали чародейные слова, а в наших глазах виднелось наслаждение и не было никакого лукавства. Мы говорили друг другу слова и прочно записывали их в свое сердце. Я рассказала ЕМУ о том, во что верю, чего боюсь, чего хочу и на что надеюсь…
Когда мы разъехались по своим домам и я зашла в свою квартиру, то почувствовала дикое желание вернуться в тот гостиничный номер, а может быть, просто под один зонт, все равно куда, но только бы быть рядом с НИМ. Именно так в моей душе вспыхнула любовь, которую я была просто обязана скрывать и прятать по углам. Когда муж вернулся из командировки и протянул руки мне навстречу, я резко отвернулась и опустила глаза. Но муж подумал, что я просто устала. Устала в ожидании его приезда, ведь мы никогда раньше не разлучались на такой срок. Он коснулся меня своей небритой щекой и вдохнул запах моих волос… Он ничего не заметил. Он просто привык к тому, что все хорошо, что я всегда рядом.
Пусть в наших отношениях нет места удивлению и каким-либо открытиям, зато такая жизнь, как наша, гарантирует комфорт и стабильность. Я набрала полные легкие воздуха и попыталась сделать вид; что все хорошо и что ничего не случилось…
После этого начались наши регулярные тайные встречи с Романом. Когда я думала о нашей с НИМ тайной любви, я всегда сжимала кулаки и пыталась унять охватившую меня дрожь. Я и представить себе не могла, что в моей жизни может появиться тайный МУЖЧИНА. Мой супруг всегда говорил мне о том, что ценит меня за мою искренность и мою необыкновенную честность. Он, как никто другой, знал, что я никогда не смогу его обмануть и что в моей жизни нет и не может быть другого мужчины. Знал бы он…